Эту историю мне рассказала подруга. Случилось перед Днем России. Через полгода после устройства в компанию
она решила уволить старейшего сотрудника департамента. Роман [имя изменено]
передал ей свой опыт, клиенты его любили, но он выносил мозг коллегам, приходил
на работу подшофе и не хотел меняться. 34 года, одинок, родители в
другом городе, полноват и жаловался на давление. Вышла из отпуска с твердым
намерением, но Роман в офисе не появился, телефон был вне доступа. Когда во
вторник ничего не изменилось, подруга забеспокоилась не на шутку и решила отправить своего сотрудника на квартиру к Роману. Адрес знала: сама ему ее рекомендовала. Дверь не открыли. Вызвали хозяйку. Та тоже не смогла.
Милиция вскрыла квартиру. Тело нашли в ванной комнате. Она в шоке, коллеги в шоке: первый раз в компании такое. Включили его телефон, набрали родственников. Собрали денег на перевозку тела и похороны, помогли, чем смогли. Но осадок остался.
О смерти трудно говорить. Неловко. Хочется отгородиться от нее.
Так было не всегда. До взлёта медицины в середине ХХ в. отношение к умиранию было другое.
С умирающим человеком трудно говорить. Почва кажется зыбкой: не опереться на свой опыт, легко уйти в жалость. Чаще и вовсе не знаешь, как себя вести. Нас этому не учили и не учат.
Тем интереснее задача биографа – построить такой разговор, при котором тот не будет чувствовать себя ущемленным. Наоборот – ценным членом общества.
На Западе проблема коммуникации с неизлечимо больными была поднята еще в 1960-е гг. Американский психолог швейцарского происхождения Элизабет Кюблер-Росс два с половиной года работала с умирающими людьми в больницах Штатов и описала свой опыт в книге «О смерти и умирании». Ее работа поразила врачебное сообщество и открыла дорогу новым исследованиям – уже в области случаев клинической смерти и жизни после жизни.
В 2011 г. книга еще одного доктора со швейцарскими корнями стала бестселлером. Книга на немецком языке и тоже... «О смерти – что мы знаем, что мы можем сделать, как нам готовиться к ней». Жан Доменико Боразио был в апреле в России, участвовал в дискуссии Гете-Института в Москве. Дискуссия «Достойная смерть в будущем» так отозвалась во мне и сошлась с биографической темой, что я сделала презентацию с основными тезисами. Взгляните:
О смерти трудно говорить. Неловко. Хочется отгородиться от нее.
Так было не всегда. До взлёта медицины в середине ХХ в. отношение к умиранию было другое.
С умирающим человеком трудно говорить. Почва кажется зыбкой: не опереться на свой опыт, легко уйти в жалость. Чаще и вовсе не знаешь, как себя вести. Нас этому не учили и не учат.
Тем интереснее задача биографа – построить такой разговор, при котором тот не будет чувствовать себя ущемленным. Наоборот – ценным членом общества.
На Западе проблема коммуникации с неизлечимо больными была поднята еще в 1960-е гг. Американский психолог швейцарского происхождения Элизабет Кюблер-Росс два с половиной года работала с умирающими людьми в больницах Штатов и описала свой опыт в книге «О смерти и умирании». Ее работа поразила врачебное сообщество и открыла дорогу новым исследованиям – уже в области случаев клинической смерти и жизни после жизни.
В 2011 г. книга еще одного доктора со швейцарскими корнями стала бестселлером. Книга на немецком языке и тоже... «О смерти – что мы знаем, что мы можем сделать, как нам готовиться к ней». Жан Доменико Боразио был в апреле в России, участвовал в дискуссии Гете-Института в Москве. Дискуссия «Достойная смерть в будущем» так отозвалась во мне и сошлась с биографической темой, что я сделала презентацию с основными тезисами. Взгляните:
Комментариев нет:
Отправить комментарий